Мне ничего не хочется и меня ничего не радует – я просто лежу на кровати без движений с бесконечной пустотой в голове.
Вокруг раскиданы вещи, в кухонной раковине скопилась гора посуды, да и пол не мешало бы помыть, но я просто лежу под серым покрывалом и не шевелюсь.
Мне ничто не мило, ничто не вызывает улыбки, и так идет уже второй день.
Вчера было то же самое.
Я лежала целый вечер дома: то в кровати, то в ванной.
Бродила, как сомнамбула, мимо зеркала в прихожей, иногда останавливаясь и вглядываясь в бледное лицо.
Ярко-красная краска давно вымылась в нежно-персиковый, и от этого кожа кажется еще белее, а глаза – темнее.
Не хочется ярких цветов.
Не хочется солнца.
Не хочется ничего.
Тихо скулю, как побитая собака.
Сама не знаю, что мне нужно.
Сама все порчу, а потом страдаю, топлю себя саму в ебучей апатии.
Зачем?..
Да если бы я только знала.
Я просто вдруг поняла, что когда рядом так долго нет тебя, все безразлично.
Мне омерзительно это осознавать, я ведь больше всего на свете боюсь по-настоящему к тебе привязаться.
Не хочу больше никакой боли, понимаешь?
Мне просто страшно, нет сил, и я опустошена вся – целиком и полностью.
Одна огромная черная дыра в груди, в ней – бесконечная тьма.
Ничего не могу.
Ничего не хочу.
Ни музыки, ни книг.
Ни даже шевелиться.
Тишина.
Пустота.
Тоска.
Вокруг раскиданы вещи, в кухонной раковине скопилась гора посуды, да и пол не мешало бы помыть, но я просто лежу под серым покрывалом и не шевелюсь.
Мне ничто не мило, ничто не вызывает улыбки, и так идет уже второй день.
Вчера было то же самое.
Я лежала целый вечер дома: то в кровати, то в ванной.
Бродила, как сомнамбула, мимо зеркала в прихожей, иногда останавливаясь и вглядываясь в бледное лицо.
Ярко-красная краска давно вымылась в нежно-персиковый, и от этого кожа кажется еще белее, а глаза – темнее.
Не хочется ярких цветов.
Не хочется солнца.
Не хочется ничего.
Тихо скулю, как побитая собака.
Сама не знаю, что мне нужно.
Сама все порчу, а потом страдаю, топлю себя саму в ебучей апатии.
Зачем?..
Да если бы я только знала.
Я просто вдруг поняла, что когда рядом так долго нет тебя, все безразлично.
Мне омерзительно это осознавать, я ведь больше всего на свете боюсь по-настоящему к тебе привязаться.
Не хочу больше никакой боли, понимаешь?
Мне просто страшно, нет сил, и я опустошена вся – целиком и полностью.
Одна огромная черная дыра в груди, в ней – бесконечная тьма.
Ничего не могу.
Ничего не хочу.
Ни музыки, ни книг.
Ни даже шевелиться.
Тишина.
Пустота.
Тоска.
Эта боль поедает изнутри. Она расщепляет все силы, чтобы двигаться вперед. Уже становится амебой и просто плыть от вспышки к вспышке.
ОтветитьУдалить