Ей было страшно. Просто очень страшно.
Она боялась смерти, она совсем не хотела умирать.
Вот уже четырнадцатый день Аи находилась в камере пыток. Она уже приняла и смирилась: ей суждено умереть. Умереть измученной, грязной и забытой. Эта мысль стала для нее каким-то обыденным фактом. И, хотя ей было страшно, она держалась из последних сил, чем утомляла ежедневно приходящего палача.
Аи всегда молчаливо застегивала на затылке некое подобие черной маски без прорезей, когда он появлялся в камере. Ей было запрещено видеть его лицо. Она не понимала, почему, но знала, что таковы правила.
Хотя, наверное, все это было не так уж важно.
Он приходил, громко стуча в дверь три раза. Давал время надеть повязку и заходил внутрь. Теперь Аи могла лишь слышать его дыхание и кожей ощущать его присутствие. И в эти моменты на нее холодной волной накатывал страх, она отчаянно понимала, что все еще хочет жить. Хрупкая, израненная, совсем маленькая. Она хочет жить!
И одновременно с этим она осознавала: жить ей не дано.
Часто, когда Он полосовал ее спину кожаным кнутом, подвесив ее лицом к холодной стене, она, плача, умоляла убить ее. Она просила об этом, как о спасении, захлебывалась слезами, стирая кожу щек об грубую каменную кладку. Но ответом ей служило лишь молчание и новые удары.
И вот, когда уже Аи бессильно повисала, Он снимал ее и клал на соломенную подстилку в угол комнаты. По спине Аи стекали струйки крови, ее била крупная дрожь, но она уже была не в силах издать ни звука.
Так повторялось вот уже тринадцатый день. Наступил четырнадцатый.
Он пришел снова. Три глухих удара, как три удара сердца.
Тук.
Тук.
Тук...
Аи зажмурилась и застегнула маску. Снова комок подкатил к ее горлу, предательски задрожали колени.
Дверь скрипнула. Он вошел.
Молча снова приковал ее к стене, грубо разорвав остатки балахона на спине, напоминающие лохмотья.
Глаза Аи наполнились слезами. Она тихо прошептала:
- За что?..
Ей не ответили. Вместе этого ухо уловило звук взметнувшегося в воздух кнута, и через мгновение он обжег кожу. Аи вскрикнула. Удар повторился. Потом еще. Еще. Еще...
Она плакала. Долго, громко, надрывисто. Что-то бессвязно бормотала о том, что не хочет умирать, что она нужна еще, просила ее так не мучить. Палач не отвечал.
И тогда в отчаянии она просто взмолилась:
- Ну зачем?! Зачем ты так?! Убей же меня просто! Убей!
И сама зажмурилась от страха. А вдруг правда сейчас возьмет и убьет? Достанет широкий нож и перережет ей к чертовой матери горло? А так пожить еще хочется. Просто пожить бы чуть-чуть...
Удары внезапно прекратились. Аи услышала тихий вздох. И в эту секунду он показался ей каким-то бесконечно грустным и печальным.
Она почувствовала, как с нее снимают кандалы, как привычно кладут в угол на соломенную подстилку. И, то ли она плохо застегнула повязку-маску в этот день, то ли это все просто должно было случиться... Но так или иначе, маска соскользнула с лица Аи, и та смогла разглядеть затуманенными от слез глазами ярко-рыжие пряди волос палача...
